За последнее время приходится очень часто слышать эти два выражения: национализм и патриотизм; нередко бывает, что эти два понятия отожествляются, во всяком случае, понимаются не всеми одинаково. Постараемся в нескольких словах осветить ближе эти два понятия, тем более, что в дальнейших статьях нашего издания часто придется встречаться с этими выражениями, и не хотим, чтобы наши читатели относились к ним, на счет существенного их понимания, каждый со своей особой точки зрения.
Прежде всего, что такое национализм? Это — любовь к своей нации, выражающаяся в невольном тяготении к ней, желании ей добра и готовности пожертвовать собою для её развития и процветания. В задачу национализма входит также и защита интересов нации от посягательств соседей. Но национализм может проявляться и в большей, и в меньшей степени, может развиваться и в том, и в другом направлении, может подниматься вверх до пределов светлых и возвышенных проявлений человеческого духа и может опускаться до последних ступеней духовной извращенности. Национальный фанатизм — вот самая низкая ступень в развитии национализма, на которой он уже проявляется в нетерпимости, в презрении к соседям и в желании им национальной смерти. Следует, однако, различить национальный фанатизм от фанатического стремления защищать интересы своей нации. Первое понятие низкое, второе проявление любви к своей нации - благородное.
Отсюда ясно, что национализм национализму — рознь. Говорить о национализме, как о какой-то определенной формуле, нельзя. Национализм вне нации немыслим; он не отвлеченность, у него есть своя плоть и своя кровь. Безотносительное рассматривание национализма — логическая ошибка, которую часто допускают космополиты и те либеральные „мыслители", которые мерят русский национализм не иначе, как какими-то отвлеченными и притом самыми странными мерками. Нельзя судить о национализме вообще, и потом добытые таким путем выводы прилагать к тому или другому народу.
У разных народов можете быть разный национализм. У одних он можете существовать как нечто светлое, разумное, возвышенное, и, служа нации, служить одновременно общечеловеческому прогрессу и благополучию. Такой национализм желателен. Он не только не мешает добрососедским отношениям разных наций, но наоборот, способствуете укреплению их взаимного уважения и доверия. У других он можете проявляться как извращение этого естественного общественного чувства и, изливаясь в эгоизме и презрении к другим национальностям, может лишиться способности понимать и признавать чужие права и интересы и, вредя соседям, мешать развитию человечества вообще.
Постараемся пояснить ближе выше сказанное на примере. Кто не удивляется преданности и любви поляков к своим национальным заветам! Но следует также отметить, что эта любовь поляков переходит допускаемые пределы, вырождается в национальный фанатизм, в нетерпимость к русскому народу. Поляки в Галичине, захватив в свои руки всю власть в крае, добившись гегемонии в нём, не удовлетворяются лелеянием своих национальных мечт, а посягают на живущую с ними бок-о-бок нацию, русский народ, пытаются его ополячить, а по меньшей мере обезличить в национальном отношении. Это уже не чистое, благородное, возвышенное проявление национализма, а низкое стремление усилиться за счет другого народа. В Галичине процесс этот происходит медленно, незаметно, но постепенно. А какой шум подняли поляки по случаю, что русское правительство решило окончательно вырвать русское население Холмской Руси из-под польского ига, положить предел его ополячиванию! Поляки стремились обезличить холмско-русское население, ополячить его так же, как медленно ополячивают русское население в Галичине. Когда же русское правительство сказало польским фанатикам: довольно, не смейте издеваться более над русским простонародьем, — поляки подняли невообразимый шум, начали кричать о насилии, будто совершаемом над польским народом, о четвертом разделе Польши; все это потому только, что русское правительство не позволило полякам ополячить русское население Холмской Руси.
Конечно, никто не станет порицать поляков за их беззаветную преданность своим идеалам; но также нельзя их не осудить за их алчность, за их посягательства на другой, соседний русский народ и его добро. Это уже не благородный национализм, а вырождение национализма.
Одним из проявлений последнего является и призвание поляками (в союзе с немцами) к жизни мазепинского (украинофильского) в русском народе течения. Последнее создано искусственно, против воли русского народа, для того, чтобы раздвоить, а следовательно и ослабить отпорную силу русского населения; достигнув этого, поляки легче могут жить за счет первого, посягать на его права, зная о том, что не встретят с русской стороны дружного, достойного отпора. А потому мазепинское движение является, в сущности, одним из средств поляков к достижению ими конечной их цели, порабощения галицко-русского населения.
Скажут нам, что и между мазепинцами есть люди, всеми средствами борющиеся с польским натиском, выступающие в защиту интересов русского населения против поползновений польских фанатиков, что, следовательно, и между мазепинцами есть националисты в благороднейшем того слова значении. Так кажется на первый только взгляд; но если разберём всю их деятельность по отношению к верному заветам предков русскому народу, если присмотримся их шпионской работе по отношению к нам, исповедникам неподдельной русской идеи, если примем в соображение, что все силы мазепинцев направлены прежде всего против русского народного движения, что первейшим желание мезепинцев есть стереть русское народное движение с лица земли,— тогда мазепинский национализм предстанет перед нами в своей отвратительнейшей наготе. Само мазепинство — движение антикультурное, так как стремящееся разъединить один единый народ в то время, когда наблюдается сильное стремление в сторону сплочения народов одной расы в одно целое.
Не льстя себе, можем с чистой совестью сказать, что национализм, в идеальном этого слова значении, удел одного только русского народа в Галичине, как и вообще всего русского народа. На чужое не посягаем, но и своего никому не отдадим. И какие бы отчаянные формы эта борьба за всё свое родное не принимала, она всегда будет оправдана, она принесет нам честь, конечно, если борьба эта не будет рассчитана на личные выгоды. Наш национализм — особый национализм. Это объясняется тем, что русский народ, в его целом, не знал языческой культуры и не переживал кровавых средних веков. Христианство у нас попало сразу на нетронутую первобытную целину славянской души. На этой не засорённой целине, освещенной и согретой благодатными лучами христианства, и вырос наш национализм, отличающийся прямотою, искренностью, терпимостью и рыцарским самопожертвованием ради интересов угнетенных и оскорбленных.
Если вы хотите примеров, загляните в историю. За кого не лилась русская кровь! За кого не умирали русские люди! Русскими костями усыпана почти вся Европа. Русский народ, во время походов Наполеона, спас Германию и Англию от разорения. И за это русское государство лишилось предложенных ему Балканских земель и поплатилось 1812 годом. Русский народ, несмотря на все это, напряг последние силы и спас от того же Наполеона всю Европу. Тот же русский народ освободил балканских славян из-под турецкого ига, создал Болгарию и Черногорию и т. д. И всё это — совершенно бескорыстно, даже более того, уплатил за свободу своих братьев, стонавших под инородческим игом, своими интересами. Все эти подвиги совершались русским народом совершенно бескорыстно. Единственным побудителем его было — искание правды и справедливости, сострадание и верность своему нравственному долгу. Русский народ не посягал никогда на чужое, наоборот, он многое отдавал, многим жертвовал, чтобы помочь своим кровным братьям. Подобного другого примера не найти в истории. Каждый народ думал и думает, прежде всего о себе.
Как видим, национализм русского народа это действительно благородный национализм. А еще кричат враги русского народа о его нетерпимости, о чинимой им несправедливости, о совершаемых им насильях. Правда, за последнее время русский народ начинает также думать о себе, начинает оглядываться по сторонам и видит, что увлекшись идеей общей справедливости и правды, позволил своим домашним врагам хозяйничать привольно на русской земле. Принялся восстановить дома порядок, защитить в конце и самого себя перед посягательствами врагов; потому любители жить за счет русского народа и подняли теперь дружный крик о русской алчности. А между тем алчность эта сводится к одной только защите интересов русского народа.
Существуете довольно распространенное мнение, что главным признаком национальности является язык. Это — глубокая ошибка. Язык — лишь внешний признак национальности человека. Главным он не можете быть уже потому, что национальность сама по себе — не внешняя, а внутренняя особенность человека, хотя она и проявляется во внешности. Национальность — это духовный закал человека. Он совершается при помощи окружающей человека природы в течение столетий и даже тысячелетий. Чем дольше продолжается работа внутреннего образования человека, тем национальная особенность его резче и сильнее. Национальность — это особый склад души, мышления, ума, воли, чувствований, стремлений, этики и т. д.
С потерей языка человеку должно быть труднее проявлять свои национальные особенности, но всё-таки он в нём останется, пока не подвергнется коренной переработке его внутренняя и физическая природа через воздействие чужой культуры и родство с лицами другой национальности.
Итак национализм — это любовь, преданность своей нации, готовность служить ей всеми своими силами.
Патриотизм — другое проявление человеческого духа. Он может быть назван любовью к государству вместе с сознанием своего гражданского долга и готовностью жертвовать всем для его развития и процветания. Патриотизм — это так сказать, государственное чувство.
Отсюда ясно, что можно быть горячим националистом, а одновременно не быть патриотом, и наоборот. Это явление можете замечаться особенно в разноплеменных государствах. В государствах же, население которого состоит из одного народа, националисты и патриоты как будто сливаются, так как каждый заботясь о благе народа, одновременно и тем самым заботится о благе государства, и наоборот. В разноплеменных государствах эти два понятия приходится различать; можно защищать интересы родной себе нации, а вовсе не заботиться об общих интересах государства, или выступать в защите своего государства, а пренебрегать интересами своей нации.
В этом и заключается различие между национализмом и патриотизмом.
Н-ръ. 1, ЯНВАРЬ 1912 г. НАЦІОНАЛИСТЪ ежемъсячный литературный и общественный илюстрированныи журналъ. Выходитъ въ начале каждаго мъсяца. Редакторъ-издатель: М. Ф. Лысый. Львовъ. Армянская ул. н-ръ 3.
Изъ типографій Ставропигійскаго Института подъ управленіемъ Михаила Рефця.
За последнее время приходится очень часто слышать эти два выражения: национализм и патриотизм; нередко бывает, что эти два понятия отожествляются, во всяком случае, понимаются не всеми одинаково. Постараемся в нескольких словах осветить ближе эти два понятия, тем более, что в дальнейших статьях нашего издания часто придется встречаться с этими выражениями, и не хотим, чтобы наши читатели относились к ним, на счет существенного их понимания, каждый со своей особой точки зрения.