Правовое положение инородцев в Российской Империи. Часть 1
Одной из самых гнусных и бесстыжих клевет на нашу Родину является весьма, к сожалению, распространенное до сих пор мнение о Российской Империи, как "тюрьме народов". Вторя своим западным коллегам, дореволюционные либеральные, а затем большевистские, а теперь - и современные демократические псевдо-историки постоянно ассоциируют политику Русских Государей в отношении инородцев с "национальным гнетом, насильственной русификацией и оголтелым шовинизмом". Само слово "инородцы", в отличие от, например, "иноверцы" или "инославные", стало рассматриваться как обидное и неприемлемое для "порядочного, интеллигентного человека". Хотя оно ничего другого не означает, как народы, не относящиеся к титульной, как ныне принято говорить, нации, т.е. к русскому народу (во всех трех его ветвях - великорусской, малороссийской и белорусской).
Самое удивительное, что мнение об угнетении в Российской Империи национальных меньшинств, или, если угодно - малочисленных народов, достаточно живуче и в наши дни. И это несмотря на то, что основывается оно, главным образом, на ангажированных известными силами произведениях художественной литературы и нескольких превратно истолкованных исторических эксцессов, инициированных, кстати, не стремлением к национальному равноправию, а интернациональной, вернее антинациональной "борьбой за светлое будущее всего человечества".
Если же беспристрастно обратиться к такому, несомненно, важному источнику, как российское имперское законодательство, то становится совершенно очевидным, что в Российской Империи коренные народы, населявшие территории, добровольно или по жребию войны вошедшие в ее состав, не только уравнивались в своих правах с русским народом, но, зачастую, пользовались определенными привилегиями: дополнительными правами и освобождением от известных обязанностей.
Ярким примером именно такой национальной политики является законодательство о правах населения Великого Княжества Финляндского.
5 (17) июня 1808 г., еще до окончания русско-шведской войны, в результате которой Финляндия вошла в состав России, Император Александр I издал Манифест, по которому население присоединенных территорий полностью уравнивалось в правах с остальными подданными. Более того, за ним сохранялись привелегии и преимущества, установленные до присоединения к России. Начиная от Александра I, все Российские Императоры неизменно подтверждали коренные законы края.
Одной их древних привилегий финляндских жителей было право участвовать в законотворчестве, посредством обсуждения законодательных предложений в избираемом ими сейме. Порядок его образования и работы до 1869 г. регулировался уставом, принятым еще до вхождения Финляндии в состав Империи. 15 (3) апреля 1869 г. Александром II Освободителем был издан новый устав, могущий и сейчас в отдельных своих положениях послужить примером для актов, регулирующих деятельность народных представительств.
Сообразно с обычаем, финляндский сейм состоял из представителей рыцарства и дворянства, духовенства, горожан и крестьян. Таким образом, все сословия были привлечены к разработке законодательных положений, касающихся их земли. Примечательно, что своих особых депутатов избирали преподаватели и штатные чиновники университета края и, как тогда говорилось, элементарных учебных заведений. При этом способ и порядок выборов определялись самими избирателями. Право избирать депутатов в сейм предоставлялось как христианам, так и лицам, исповедующим другую веру. Однако ни избирать, ни быть избранным не могли лица, объявленные не заслуживающими доверия сограждан или недостойными быть уполномоченными от других. Были лишены активного и пассивного избирательного права те, кто был изобличен в приобретении голосов деньгами или подарками либо нарушал свободу выбора насилием или угрозами, а также те, кто подали свои голоса за вознаграждение.
Представительство обладало весьма обширными полномочиями, сеймовый устав был ненарушимым основным законом, как для Финляндии, так и для Государя, и мог быть отменен только с согласия самого сейма.
Депутаты пользовались правом законодательной инициативы в отношении актов, касающихся Великого Княжества. Заключение сейма требовалось по всем проектам законов, как местных, так и общеимперских. Согласно положению о порядке издания касающихся Финляндии постановлений общегосударственного значения заключение сейма и финляндского императорского сената требовалось, в частности, в отношении следующих вопросов:
- участие в государственных расходах и установление для сего взносов, сборов и налогов; - отбывание населением Великого Княжества воинской повинности, а также других повинностей, служащих для военных надобностей; - права в крае не состоящих финляндскими гражданами русских подданных; - употребление в Финляндии государственного языка; - основные начала управления Великого Княжества особыми установлениями на основании особого законодательства (Зак. Осн., изд.1906 г., ст.2); - права, обязанности и порядок действий в Финляндии имперских учреждений и властей; - исполнение в Великом Княжестве приговоров, решений и постановлений судебных мест и требований властей других частей Империи, а также совершенных в них договоров и актов; - установление в государственных интересах изъятий из финляндских уголовных и судопроизводственных законов; - обеспечение государственных интересов в деле установления программ преподавания и надзора за ним; - правила о публичных собраниях, обществах и союзах; - права и условия деятельности в Финляндии обществ и компаний, учрежденных в других местностях Империи и за границей; - законодательство о печати в Великом Княжестве и привоз в него произведений печати из-за границы; - таможенная часть и таможенные тарифы; - охрана в Финляндии торговых и промышленных знаков и привилегий, а также прав литературной и художественной собственности; - денежная система; - почта, телефоны, воздухоплавание и тому подобные способы сношений; - железные дороги и иные пути сообщения в Финляндии в их отношениях к обороне государства, а также к сообщениям между Великим Княжеством и прочими частями Империи и иными государствами; - мореплавание, лоцманская и маячная части в Финляндии; - права иностранцев.
Для действенного контроля со стороны народного представительства за управительными властями края немедленно после открытия сейма ему, прежде всего, сообщалось о том, каким образом употреблены доходы казны.
Финляндский сейм избирал двух членов Госсовета Российской Империи. В состав Государственной Думы также входили четыре депутата от Великого Княжества. При этом, порядок избрания тех и других устанавливался сеймом самостоятельно.
В 1906 г., в связи с образованием общеимперских органов народного представительства, Николаем II был утвержден новый сеймовый устав, закрепивший принцип прямого, пропорционального и равного избирательного права, включая женщин. При этом были сохранены ограничения для лиц, нарушивших или покушавшихся на нарушение свободы выборов. Должностные лица, за посягательство повлиять на избирательный процесс своей служебной властью, лишались своих постов.
За нарушение свободы выборов подговорами или обещаниями виновные подвергались тюремному заключению, а работодатели, препятствовавшие осуществлению работниками избирательного права, наказывались денежными штрафами. Было подтверждено действовавшее ранее правило о том, что сеймовые депутаты при осуществлении своих полномочий, не связаны никакими иными нормами, кроме самого сеймового устава. Депутаты финляндского сейма без согласия последнего не могли привлекаться к судебной ответственности за выраженные ими мнения или вообще за поведение во время прений. Они не могли также подвергаться административному задержанию, за исключением случаев, когда депутат был застигнут при совершении преступления, влекущего наказание тюремным заключением сроком не менее шести месяцев.
Юридически в Финляндии было установлено три государственных языка - русский, финский и шведский. Все они равно использовались в законодательной работе. Переписка Статс-Секретариата с финляндскими властями велась на финском или шведском языке (к подлинникам прилагались русские переводы), а с российскими - на русском.
Финляндцы обладали правом занимать все административные должности Великого Княжества, причем, только для назначения на должности в Статс-Секретариате и Канцелярии Генерал-Губернатора требовалось знать русский язык и иметь высшее образование. В отношении же почтовых, железнодорожных и таможенных чинов необходимость знания русского языка определялось финляндским сенатом.
В общем и целом, уровень прав и свобод населения края по сравнению с русскими был настолько высок, что в 1912 г. Николаю II пришлось издать закон об уравнении в правах с финляндцами прочих поданных. Этот акт предоставлял лицам, окончившим учебные заведения в иных областях Империи, равные права с выпускниками соответствующих финляндских средних и высших школ. Исповедующим христианство русским подданным была предоставлена возможность занимать должности преподавателей истории на основаниях, одинаковых с финляндскими гражданами. Имперские подданные получили право подавать в учреждения и должностным лицам Великого Княжества бумаги и прошения и получать ответы на русском, т.е. общегосударственном языке.
Не правда ли, поразительный контраст по сравнению с национальной политикой государств, ныне расположенных на территориях бывших остзейских губерний России? Кстати, в их отношении в Империи также сохранялся принцип учета местных национальных особенностей путем издания особых законов. Генерал-Губернатор и гражданские губернаторы в порядке управления Лифляндской, Эстляндской и Курляндской губерниями обязаны были руководствоваться местными узаконениями. Это касалось гражданских законов, правам состояний (т.е. сословий), особенному учреждению местных властей и мест губернского управления, к порядку гражданского и уголовного судопроизводства. В отношении этих территорий допускались изъятия из общеимперских законов об уголовных и исправительных, или, как сейчас принято говорить, административных, наказаниях, о земских повинностях (местных налогах) и разных отраслей казенного управления, государственного благоустройства и благочиния.
Не менее показательной является политика Российских Самодержцев в отношении Польши.
Еще до образования Царства Польского, в только что присоединенном к России Великом Герцогстве Варшавском был создан Верховный Совет, соединивший все части управления, и имевший в соответствии с Указом от 1 февраля 1814 г. цель "дать надлежащий ход делам и способ снискивать обиженным правосудие под защиту своих соотичей". При этом Императором Александром I были отменены государственные подати, составлявшие более 8 млн. злотых годового дохода. Были предприняты меры для того, чтобы русские войска по территории Великого Герцогства следовали только по военным дорогам.
Манифестом от 9 мая 1815 г. было провозглашено преобразование отошедшей к России территории в Царство Польское. Правление им основывалось на особых правилах, "свойственных наречию, обычаям жителей и к местному положению применимых".
В том же году была издана Конституционная Хартия Царства, подробнейшим образом определявшая нюансы управления краем. Она предусматривала равную защиту закона всем гражданам без различия сословия и звания. Была гарантирована свобода печати. Всякая собственность была объявлена священной и неприкосновенной. В статье 26 Хартии говорилось, что "никакая власть не может посягнуть на нее (собственность - А.С.) под каким бы то ни было предлогом". Наказание конфискацией имущества было отменено и ни в каком случае не могло быть восстановлено. Уступка собственности в видах общественной пользы допускалась за справедливое и предварительное вознаграждение.
Гражданам Царства Польского была гарантирована личная неприкосновенность: "Никто не может быть взят под стражу иначе, как с соблюдением форм и в случаях, предусмотренных законом (ст. 19); причины задержания должны быть объявлены взятому под стражу немедленно письменно (ст. 20); никто не подлежит наказанию иначе, как на основании действующих законов и решения соответствующего установления (ст. 23)". Более того, было устанавливлено, что "каждый осужденный отбывает наказание в пределах Царства (ст. 25)".
Статья 11 Хартии устанавливала принцип, согласно которому "различие христианских вероисповеданий не устанавливает никакого различия в пользовании гражданскими и политическими правами". Имущество римско-католической и греко-униатской церквей было признано общей неотчуждаемой собственностью каждой. Покровительство законов и правительства распространялось на духовенство всех исповеданий. Более того, согласно Хартии за епископами римско-католической церкви по количеству воеводств и одним греко-униатским епископом было закреплено право на участие в работе сената Царства.
Польский государственный долг гарантировался.
Сохранялась особые национальные вооруженные силы, состоящие из действительной армии и милиции. При этом было установлено, что польские войска никогда не будут использоваться вне Европы. Сохранялись все гражданские и военные ордена (Белого Орла, св. Станислава и Военного Креста). Расходы по содержанию расквартированных в Польше или следующих через ее территорию частей русской армии в полной мере относилось на счет императорской казны.
В случае назначения Наместником кого-либо, кроме Великого Князя, им мог быть только местный уроженец или лицо, получившее права польского гражданина, прожившее 5 лет (при беспорочном поведении) и владеющее недвижимым имуществом в Царстве и владеющее польским языком.
Все государственные дела по администрации, судебной и военной части без всяких изъятий должны были производиться на польском языке. Военные и гражданские должности в крае могли замещаться только поляками.
Все наследники Императорского Престола обязаны были под клятвой, приносимой при короновании, сохранять Конституционную Хартию Царства.
За польским народом было закреплено право на народное представительство - сейм. Он состоял из сената и палаты, в которую входили послы и депутаты от гмин. Сенат состоял из принцев Императорской крови, епископов, воевод и кастелянов. Их число не могло превышать половины представительства послов и депутатов от гмин (которых было 77). Последние не имели права занимать какой-либо должности, соединенной с получением жалованья из государственного казначейства. Депутатам гарантировалась неприкосновенность, без согласия сейма они не могли ни быть взяты под стражу, ни судимы уголовным судом.
Компетенция народного представительства была чрезвычайно широка. На его обсуждение представлялись все проекты гражданских, уголовных и административных законов, проекты реформы сейма, государственного совета, суда и правительственных комиссий.
Его обсуждению подлежали также вопросы об увеличении или уменьшении податей, пошлин и государственных повинностей, о лучшем и наиболее справедливом их распределении, о составлении бюджета доходов и расходов, об урегулировании монетной системы, о наборе новобранцев и другие. В случае непринятия сеймом нового бюджета, до ближайшей сессии сохранял силу прежний. Законы принимались большинством, причем голоса должны подаваться гласно и поименно. Проект, принятый одной из палат не мог изменяться другой.
Конституционная Хартия провозглашала несменяемость и независимость судей. Наряду с пожизненным назначением судей Российским Императором, был введен принцип выборности (мировые судьи). В ведении польских судов находились все гражданские и уголовные дела, за исключением дел о государственных преступлениях.
Вряд ли, памятуя зверства ХХ века, подобный режим можно назвать столь любимым известными кругами словом "оккупация". И не вина Русских Самодержцев, что подобные права и привилегии поляки пытались использовать во вред России (мятеж 1830-1831 гг.). Дабы воспрепятствовать злоупотреблению правами и установить прочные начала мира и спокойствия в крае, Николай I в 1832 г. был вынужден внести изменения в порядок, установленный его братом.
Тем не менее, в Польше управление осталось сообразованным с местными потребностями. Царство имело свои особенные Гражданское и Уголовное Уложения. Были сохранены все ранее существовавшие в городах и в сельских обществах местные права и установления на прежнем основании и в прежней силе.
Манифест от 14 февраля 1832 г. провозглашал: "Покровительство законов распространяется равным образом на всех жителей Царства, без всякого различия состояний или званий. Свобода вероисповедания подтверждается в полной мере; всякое богослужение может быть отправляемо всеми без исключения, открыто и беспрепятственно, под защитой Правительства и различия в учении разных Христианских вер не могут быть поводом ни к какому различию в правах, всем жителям Царства дарованных. Священнослужители всех исповеданий состоят в равной степени под покровительством властей. Впрочем, вера Римско-Католическая, как исповедуемая большей частью подданных Наших Царства Польского, будет всегда предметом особенных попечений Правительства. Имения, принадлежащие Духовенству Римско-Католическому и Греко-Унитскому, признаются общей неотчуждаемой собственностью церковной Иерархии, каждого из сих вероисповеданий по принадлежности".
Наказание конфискацией имения определялось только за государственные преступления первой степени. Обнародование мыслей посредством книгопечатания подвергалось лишь тем ограничениям, которые были необходимы для охранения должного уважения к вере, неприкосновенности верховной власти, чистоты нравов и личной чести.
В то же время финансы, так же как и прочие части управления, по-прежнему, заведывались отдельно от других частей Империи. Государственный долг был, по-прежнему, охраняем ручательством имперского правительства и уплачиваем из доходов Польши.
Было сохранено местное самоуправление в виде собраний дворянства, собраний городских и сельских обществ и советов воеводств. Все они составляли списки кандидатов на административные должности, и их мнение учитывалось правительством. Была подтверждена выборность судей, которые могли отрешаться от должности не иначе, как по приговору вышестоящего суда.
Именно Императорской волей, которой зачастую противоречило местное дворянство, живущие в Царстве крестьяне были освобождены от барщины. Велением Русского Самодержца польским крестьянам предоставлялись льготы и освобождения от повинностей (большинство из которых вели свое происхождение еще от независимой Речи Посполитой) в пользу помещиков. Указом Александра II от 19 февраля 1864 г. состоявшие в пользовании крестьян земли, а также жилые и хозяйственные строения, рабочий скот, инвентарь и семена были переданы им в частную собственность, а недоимки в пользу владельцев имений отменены. При этом, вознаграждение прежним владельцам земли выдавалось из казны. Заботой Русский Государей польские крестьяне были допущены к участию в делах сельского управления.
Тем же самым принципам следовала Российская Империя и в отношении других народов, в частности - молдавского. В соответствии с Уставом образования Бессарабской области от 29 апреля 1818 г., учреждался Верховный Совет. Он был создан для заведывания всеми распорядительными, исполнительными, казенными, т.е. финансовыми и экономическими делами края, а также для рассмотрения гражданских, и уголовных дел в апелляционном порядке, осуществления необходимых следственных действий и иных вопросов.
Верховный Совет состоял из президента, четырех членов областного правительства и шести депутатов, избираемых от дворянства. Решения, принимались большинством голосов. Дела в Верховном Совете велись как на русском, так и на молдавском языке, с соблюдением законов Российской Империи и с сохранением местных прав и обычаев в отношении частной собственности. Гражданские же дела и вовсе велись на одном молдавском языке и рассматривались на основании законов и обычаев края.
Члены гражданского и уголовного суда Бессарабской области были и назначаемы, как тогда говорилось, "от короны", и избираемы молдавским Дворянством в равной пропорции. Производство по уголовным делам как во время суда, так и во время следствия велось на русском (для удобства надзора) и молдавском языках; для чтения приговоров и в гражданском судопроизводстве употреблялся только молдавский.
29 февраля 1828 г. утвержденное Николаем I Учреждение об управлении Бессарабской области законодательно закрепило принципы особого управления. Прежде всего, было подтверждено, что жители края всех сословий, приобретя права Российских подданных, сохраняют все те привилегии и преимущества, которыми они ранее пользовались.
Бессарабскому Дворянству и в области, и в России в целом были предоставлены все права и преимущества, дарованные Дворянскою грамотою и прочими узаконениями.
Крестьяне, поселенные к моменту издания Учреждения, и впредь поселяемые, не могли быть в крепостном владении. Вследствие этого, российские дворяне, жившие в Бессарабии, могли иметь там только дворовых людей для личной услуги, а не для закрепления их на земле.
Жители Бессарабской Области освобождались от рекрутской повинности.
Начала соблюдения интересов местного населения неизменно применялись и в отношении народов Закавказья и Средней Азии.
Так, в Высочайшем Манифесте от 12 сентября 1801 г. Император Александр I объявил, что в Грузии, вошедшей в состав Российской Империи, "каждый пребудет при преимуществах состояния своего, при свободном отправлении своей веры и при собственности своей неприкосновенно. Царевичи сохранят уделы свои, кроме отсутствующих, а сим годовой доход с уделов их ежегодно производим будет деньгами, где бы они не обретались". К управлению краем призывались избранные по их достоинствам и общей доверенности представители от местных жителей. Все же налоги, собираемые в Грузии, направлялись на пользу самих грузин, для восстановления разоренных городов и селений.
Изданным в тот же день Императорским Рескриптом были сохранены все состояния (сословия) обитателей царства Грузинского при своих правах и преимуществах. Из данного правила были изъяты все, занимавшие чины и места наследственно, за что им полагалось соответствующее вознаграждение.
Сборы государственные в казну и, особенно царскому дому прежде принадлежавшие, приказано было привести в такое положение, чтобы это не только не произвело излишнего отягощения жителям, но и подавало бы им всевозможное облегчение, свободу и ободрение в их упражнениях. В Высочайшем воззвании к Грузинскому народу Русский Государь обязался ограждать новых подданных "от внешних нашествий, сохранять обывателей в безопасности личной и имущественной и доставить правление бдительным и сильным, всегда готовым дать правосудие обиженному, защитить невинность и в пример злым наказать преступника".
Тогда же было утверждено Постановление внутреннего в Грузии управления, создавшее в Царстве четкую структуру власти Она предусматривала неизменное привлечение к ее отправлению местного дворянства.
Верховное Грузинское Правительство было поделено на четыре экспедиции: для дел исполнительных или правления, одним из трех членов которой постановлено было быть грузинскому князю; для дел казенных и экономических, в составе 6 человек, из которых было два карталинских и два кахетинских князя, а также губернский казначей; для дел уголовных, в составе начальника из российских чиновников и 4 советников из князей грузинских; для дел гражданских, такого же состава, как и в предыдущей.
Таким образом, в Верховном Грузинском Правительстве, состоящем всего из 20 человек, было 13 грузин. При этом дела в нем решались окончательно и большинством голосов.
В уездных судах под председательством российского чиновника заседали по два заседателя из местных дворян. В управе земской полиции наряду с капитаном-исправником из чиновников также состояло два есаула из местных дворян. Из местного населения, освобожденного от рекрутской повинности, формировалась грузинская милиция. Городскими казначеями и полицмейстерами назначались только грузинские дворяне.
Постановлено было, что в первый год назначение должностных лиц из грузинских князей или дворян осуществлялось по усмотрению главнокомандующего из лиц, отличаемых общим уважением и доверенностью своих сограждан, а потом - по воле самих грузинских князей и дворян.
Вышедшие из Карабаха армяне оставлялись под начальством своих меликов.
Дела гражданские предписано было производить по грузинским обычаям и по изданному Царем Вахтангом Уложению, как коренному грузинскому закону. Уголовные же дела должно было производить по российским законам, сообразуя их, тем не менее, с "умоначертаниями" грузин. При рассмотрении уголовных дел Главнокомандующему было поручено истребить практиковавшиеся в Грузии пытки и смертную казнь, давно отмененные в Империи.
19 апреля 1811 г. Императором было утверждено Положение о временном управлении Имеретинской областью, предусматривавшее создание Областного правления из трех экспедиций: исполнительной, казенной, суда и расправы. Российские чиновники - начальники экспедиций - имели по два асессора из имеретинских князей. По гражданским делам, если в грузинских законах не было пробелов, надлежало руководствоваться законами Царя Вахтанга. При этом, в случае надобности, Правитель собирал для ознакомления о каком-либо существовавшем законе или обычае общее собрание Областного правления, привлекая к нему и посторонних лиц из имеретинских князей или дворян.
В соответствии с утвержденным Императором Александром II Положением об управлении Сухумским отделом для исполнения полицейских обязанностей из местных жителей была учреждена земская стража, а для наблюдения за благочинием и порядком в селениях в каждом из них по выбору общества назначались старшины, бывшие, вместе с тем, и сборщиками податей. Разрешение незначительных споров, возникающих между местным населением, было возложено на третейские суды. Окружной суд, разбиравший иные дела, состоял из пяти человек, четверо из которых избирались от населения округа: один от высшего и три от низшего сословий. В рассмотрении дел Главным судом Отдела, служившим апелляционной инстанцией, участвовало помимо трех членов по назначению правительства, восемь выборных лиц от местного населения, по два от каждого округа: один от высшего и один от низшего сословий.
Сообразуясь с местными обычаями, местная знать сохраняла, как правило, свой владетельный статус и, кроме того, получала высокие чины и вознаграждения. Так, владетель Абхазии князь Михаил Шервашидзе был удостоен звания генерал-адъютанта, ему, кроме денежного вознаграждения за таможенные сборы, была пожалована ежегодная аренда в 10.000 рублей, а старший сын его малолетним был зачислен офицером в лейб-гвардии Преображенский полк.
За отказ мингрельского князя Николая Дадиани от владетельного права ему было пожаловано 1.000.000 рублей единовременно, и сверх того его матери княгине Екатерине с другим сыном и дочерью пожизненная пенсия. Титул князя мингрельского, с тем, чтобы фамилия "Мингрельский" с титулом светлости переходила к старшему в роде. Прочие члены славного рода получили титул князей Дадиани.
Дербентский владетель Шейх Али Хан еще 1 сентября 1799 г. был пожалован Императором Павлом I в третий класс по табели о рангах (чин генерал-лейтенанта).
Бакинские владельцы, ханы Шишинские и Карабагские, ханы Шакинские и ханы Ширванские в порядке преемства старшинства в роде утверждались в своих титулах Царскими грамотами, жаловались знаменами с гербом Российской Империи и саблями, наследственно хранившимися в каждом владетельном доме.
При приеме в подданство населения этих кавказских ханств местное население приравнивались по правам к иным российским подданным, освобождаясь, впрочем, от обязанности военной службы.
Власть, сопряженная с внутренним управлением, суд и расправа по сохраняемым обыкновениям, не противоречащим, конечно же, началам милосердия, а равно и доходы с владений сохранялись за прежними владетелями.
Показательна политика Российской Империи в отношении народов Русской Средней Азии. Кстати, благодаря, именно, переходу Бухарского эмирата и Хивинского ханства под протекторат Российской Империи (1873 г.), там было отменено рабство и работорговля.
Прекрасной иллюстрацией российской национальной политики в Средней Азии является изданное в 1892 г. Положение об управлении Туркестанского края.
Прежде всего, в нем был закреплен давний принцип равных прав: "Туземцы Туркестанского края (кочевые и оседлые), живущие в селениях, пользуются правами сельских обывателей, а проживающие в городах - правами городских обывателей. Преимущества, присвоенные другим состояниям Российской Империи, приобретаются туземцами на основании общих законов".
Вместе с тем, местному населению предоставлялись и весьма существенные преимущества. Так, за исключением должностных лиц, а также случаев, когда преступления совершались против русских лиц или русских поселений, а также проступков между туземцами различных местных народностей, дела разрешались на основании существующих в каждой из них обычаев, кроме 11 видов особо опасных преступлений:
1) против веры Христианской; 2) государственные; 3) против порядка управления; 4) по службе государственной и общественной; 5) против постановлений о повинностях государственных и земских; 6) против имущества и доходов казны; 7) против общественного благоустройства и благочиния: а) нарушения устава карантинного, б) нарушения постановлений против повальных и прилипчивых болезней и в) нарушения правил о ветеринарно-полицейских мерах по предупреждению и прекращению заразных и повальных болезней на животных и по обезвреживанию сырых животных продуктов; 8) против общественного спокойствия и порядка: а) составление злонамеренных шаек и притонодержательство, б) лживые доносы и лжесвидетельство по делам, судимых по законам Империи, в) укрывательство беглых, г) порча телеграфов и дорог; 9) против законов о состояниях; 10) против жизни, здравия, свободы и чести: а) убийство, б) нанесение ран и побоев, последствием коих была смерть, в) изнасилование, г) противозаконное задержание и заключение; 11) против собственности: а) насильственное завладение чужим недвижимым имуществом и истребление граничных меж и знаков, б) поджог и вообще умышленное истребление чужого имущества и подлоги русских документов.
Нет надобности говорить о том, что туземцы были освобождены от обязанности воинской службы.
Активнейшим образом местное население участвовало в управлении краем. Заведывание частями, на которые делились населенные туземцами города, возлагалось на старшин (аксакалов), которые избирались домовладельцами. Волостные управители, сельские старшины и их помощники также избирались. При этом кому-либо из чиновников запрещалось вмешиваться в направление выборов.
Старший аксакал, осуществлявший высший политический надзор в городе и командовавший низшими полицейскими служителями из туземцев, также назначался из представителей местного населения. Заведывание главными оросительными каналами (арыками) возлагалось на арык-аксакалов, а побочными - на мирабов - по избранию сельских сходов.
Старшинам и их помощникам выплачивалось жалованье, определяемое сходом соразмерно величине селения и его благосостоянию, но не свыше 200 рублей в год. По определению военного губернатора арык-аксакалам также назначалось жалованье (не выше волостного управителя). Назначение же и выдача содержания мирабам зависело от усмотрения обществ. За усердную службу, а также за знание русского языка должностные лица общественного управления туземцев награждались денежными выдачами и почетными халатами.
Оседлые и кочевые туземцы имели специальную систему народных судов, избираемых населением из жителей соответствующих волостей. Суд совершался публично и гласно. Народные судьи, не пребывавшие на заседания без уважительных причин, подвергались штрафам в 10 рублей. Характерно, что, как и в остальных национальных частях Империи, взыскиваемые судами денежные средства (в том числе и налагаемые на судей), направлялись на обустройство мест заключения.
Земли и воды, состоявшие в пользовании оседлого земледельческого туземного населения, были утверждены за ним на основаниях, установленных местными обычаями (характерными для каждого региона). Постройки и насаждения, сделанные отдельными домохозяевами, закреплялись в частную собственность. Наследование земель и их раздел осуществлялись опять же по обычаям, соблюдаемым в каждом месте между туземцами.
Городские земли состояли во владении, пользовании и распоряжении городских обществ. Усадебные участки, отведенные жителям в черте города, признавались их частной собственностью.
Государственные земли, занимавшиеся кочевыми туземцами, предоставлялись в их бессрочное общественное пользование, порядок которого определялся местными обыкновениями.
В отношении инородцев русского Севера и Сибири: бурят, тунгусов, остяков, богуличей, якутов, чукчей, коряков и др. применялись те же принципы.
Устав об управлении инородцев был разработан М.М.Сперанским в его бытность сибирским генерал-губернатором в 1818-1821 гг. В соответствии с ним, оседлые инородцы, исповедовавшие христианство, уравнивались с россиянами в правах и обязанностях по сословиям, в которые они вступали. Управление ими осуществлялось на общих основаниях.
Инородцы же, исповедовавшие язычество или ислам, называемые иноверцами, и жившие отдельными деревнями включались в число государственных крестьян с освобождением, однако, от воинской повинности. Казаки оставались в казачьем звании. Кочующие народы оставлялись на прежних правах. За всеми инородцами, носящими почетные звания, как-то: князцы, тоены, тайши, зайсаны, шуленьги и пр., соответствующие "титулы" сохранялись. Туземная знать продолжала пользоваться тем почестями, которые были установлены местными обычаями и законами.
Управление инородцами осуществлялось их родовыми начальниками и почетными людьми, из которых составлялись органы местного самоуправления (думы) и назначались должностные лица (старосты и их помощники). Кочующие туземцы управлялись по законам и обычаям, каждому племени свойственным.
За инородцами были утверждены все, находившиеся в их владении по древним правам, земли. При их недостатке им отводились дополнительные участки из государственного запаса. Северные и сибирские инородцы имели полную свободу заниматься земледелием, скотоводством и местными промыслами.
К уголовной ответственности населяющие соответствующие территории инородцы привлекались только за следующие виды преступлений: мятеж, умышленное убийство, грабеж и насилие, а также за фальшивомонетничество и хищение казенного или общественного имущества. Все прочие дела были отнесены к разбираемым в порядке гражданского судопроизводства.
Таким образом, как мы видим, в Российской Империи инородцы, ставшие подданными Русского Государя, сохраняли свои вековые права и даже получали некоторые преимущества по сравнению с русскими.
Одной из самых гнусных и бесстыжих клевет на нашу Родину является весьма, к сожалению, распространенное до сих пор мнение о Российской Империи, как "тюрьме народов". Вторя своим западным коллегам, дореволюционные либеральные, а затем большевистские, а теперь - и современные демократические псевдо-историки постоянно ассоциируют политику Русских Государей в отношении инородцев с "национальным гнетом, насильственной русификацией и оголтелым шовинизмом". Само слово "инородцы", в отличие от, например, "иноверцы" или "инославные", стало рассматриваться как обидное и неприемлемое для "порядочного, интеллигентного человека". Хотя оно ничего другого не означает, как народы, не относящиеся к титульной, как ныне принято говорить, нации, т.е. к русскому народу (во всех трех его ветвях - великорусской, малороссийской и белорусской).